Для понимания красоты художественного произведения необходимо изучать теорию (литературы). Изучать теорию надо также и для того, чтобы видеть, насколько безобразна современная массовая культура!
Это разное понимание (восприятие) красоты. Литературовед (учитель) по умолчанию подходит к тексту как к источнику эстетического наслаждения (кроме прочих ценностей – вроде источника знаний). Но ученик никакой красоты там не видит. Это нормальное положение учителя и ученика. Конфликт возникает из-за попытки игнорировать это положение. Учитель ведёт себя с учеником так, будто ученик воспринимает красоту текста наравне с учителем; и приходит злое разочарование: «Почему же этот поганец не видит там красоты? Каким бы способом заставить его её увидеть, вбить это понимание красоты ему в голову?» Другой вариант: учитель закрывает глаза на истину и повторяет, как заклинание, приторным голосом «да ты только посмотри, Витя, какая там красота!», а Витя подыгрывает учителю ненатурально-радостными улыбками, и учитель подбадривает подыгрывающего Витю хорошими оценками – по нарастающей. Совсем как у Остапа с Корейко.
Может быть, если ученик повторит вслед за учителем 314 раз «это красиво», ученик в это поверит. Да что там ученик, даже сам учитель может поверить. Но основанное на таком шатком фундаменте эстетическое чувство ненадёжно.
«Естественное» чувство радости от восприятия красоты возникает спонтанно, как комический эффект. И то и другое появляется от столкновения новой и старой информации в сознании человека. Если сочетать то и другое, мы получим «радостный смех».
Признание факта разного восприятия красоты ставит следующую задачу – обучения эстетическому чувству. В обычной практике обучения эта задача не ставится, предполагается, что понимание красоты приходит как-то само собой, «естественным» образом. Тут есть дилемма. Да, ощущение, что вот этот фрагмент произведения красив, должно возникать спонтанно. Но для этого в сознании человека должно столкнуться два потока информации: старой и новой. А для этого, в свою очередь, у человека в памяти должна уже лежать некоторая «старая» (или «базовая») информация, то есть он должен пройти процесс обучения.
Например, человек может выучить песню (слова, мелодию) и спеть её. После этого человеку несложно будет почувствовать красоту в профессиональном исполнении той же песни (возникшую от того нового, что хороший исполнитель привнёс в известные слова и мелодию). Или человек может написать картину маслом, а потом сходить в музей и сравнить («почувствовать разницу»). «Сравнить» здесь – ключевое слово, красота всегда возникает от сравнения знакомого и нового.
***
На первый взгляд, может показаться, что для литературы «получение базовой информации» – это чтение литературного (художественного) произведения (ЛХП). К сожалению, знакомство с текстом – лишь малая часть обучения эстетике: большинство людей, прочитывая за жизнь значительный объём книг, в конце не могут отличить мастера от ремесленника.
ЛХП проявляет своё (не)совершенство на многих уровнях: структура, сюжет, стиль, язык, художественные образы (ХО)… В некоторых частях проблема усугубляется объёмами: чтобы сравнить качество структуры (влияющее на общую красоту) двух романов, нужно прочитать эти два романа и изучить их структуру, держать её в голове. Это масса времени и сил, которых на практике получить от ученика невозможно, поэтому учитель может только талдычить: поверь, структура этого романа идеальна, она прекрасна! Между тем, у самого учителя в своё время не нашлось тех же времени и сил, и он просто повторяет расхожую истину, полученную им от своего учителя. Эта истина может быть верной, но, не будучи добыта честным трудом, она остаётся-таки расхожей.
Так же обстоит дело и на всех остальных уровнях ЛХП – мало кто в цепочке обучения способен понимать настоящую красоту, в большинстве своём мы просто повторяем… (ну, вы понели).
***
Ещё одна проблема: святой Вальдорф запрещает нам раньше времени давать детям теорию (и советские учёные, кстати, тоже). И это правильно (иначе какая бы это была проблема – мы бы попросту игнорировали этот запрет). Усложнённое «основное противоречие литературы» выглядит в свете этого так (1):
1.1. Читать книги по программе детям неинтересно, потому что хорошее ЛХП всегда сложно, и красота его непонятна.
1.2. Для понимания красоты надо изучать теорию.
1.3. Теорию литературы серьёзно, «по-взрослому» можно изучать только лет с 16-ти.
Решение (2)
2.1. Очевидное «курочка по зёрнышку»: теорию литературы можно давать детям и раньше, если малыми порциями, или если теория будет выглядеть не как теория. Вполне «практически», например, можно работать с рифмой и ритмом на материале первых детских стихов вроде «Зайку бросила хозяйка», и ничего страшного, если при этом дети чисто случайно (спойлер!) краем уха услышат, что рифма бывает «мужской» или «женской».
2.2. Тексты не должны опережать теоретические возможности ученика. Не надо раньше времени изучать «тяжёлую» классику.
2.3. Некоторые программные ЛХП не надо изучать никогда: не каждый человек способен прочесть «Войну и мир», и не каждое программное ЛХП действительно хорошо (помните – «мы просто повторяем эту мысль, как мёртвую букву»).
2.3.1. Идеальным решением было бы вообще не читать художественную литературу – ни на уроках, ни в виде домашнего задания. Пока ученик не созреет и «разговор сам не зайдёт».
2.3.2. Такая крайность, однако, противоречит принципу защиты детей от вредной информации. Ведь свято место пусто не бывает, и дети начнут читать другое (а то и смотреть). Школа должна загружать детей чтением обязательно. Но ведь вовсе не обязательно прививать при этом отвращение к литературе. Можно найти компромисс: 1) интересное, 2) небольшое по объёму, 3) хорошего качества. Первое, что приходит в голову, – сказки, мифы, рассказы о Шерлоке Холмсе, рассказы О'Генри. Второе – детская литература: Драгунский, Карлсон, Том Сойер, Незнайка. Третье – приключения: Робинзон Крузо, Остров сокровищ, Три мушкетёра (здесь уже, правда, возникает лишний объём). В общем, если поискать, не так уж и мало.
2.3.3. Ещё одно, техническое возражение против «минимизации до нуля»: разговор сам может никогда не зайти – у человека никогда может не возникнуть потребность в чтении ЛХП, если он не будет участвовать в связанной с этим деятельности – чтении ЛХП (замкнутый круг).
Важность изучения теории
Спонтанное вытеснение некачественной литературы с помощью детской классики хорошо до поры, а потом оно начинает играть на руку врагам: человек привыкает к увлекательному чтению, и когда заканчиваются увлекательные качественные ЛХП, современный мир услужливо подсовывает новичку многочисленные изделия массовой культуры – на любой вкус!
Как же отличить «изделия» от творений? И надо ли?
Ответы далеко не очевидны. Основное предназначение ЛХП всё-таки «потребительское» – это отдых, пища для ума и фантазии. Чем в этом плане плохо некачественное ЛХП? – После его прочтения остаётся осадок (как будто тебя в чём-то где-то обманули). Если человек не способен обнаружить отсутствие качества ЛХП, то у него ведь и не будет неприятного осадка – и тогда какая разница, что «потреблять» (если пища для ума не вызывает ощущения отравления)? Этому тезису можно дать название «фактор стабильности» или «счастливый сон разума».
Проблема «счастливой невинности разума» в том, что интеллектуальные нитраты и пестициды всё равно будут попадать в сознание и отравлять его, только намного медленней, чем сознание разума искушённого. Опытный, знающий человек сразу чувствует вкус подделки, и может отравиться быстрее и сильнее (с другой стороны, вовсе не обязательно ведь съедать тухлое яйцо целиком – обычно достаточно бывает просто понюхать). То есть тут очень силён психологический фактор: речь идёт об идеальных объектах, а там, если человек чего-то не видит, то этого и нет, оно не действует на человеческую психику. Но в нашем случае оно есть, только мало, и оно способно накапливаться, постепенно проявляться и отравлять-таки сознание (хоть и в меньшей степени, чем сознание искушённое).
Собственно, «опытный» читатель может тоже не знать теорию, а пользоваться своим опытом интуитивно. В этом случае он получает больше проблем, чем неопытный: ему придётся-таки «надкусить» тухлое яйцо, чтобы понять его вкус, и долго потом плеваться.
Знание теории, конечно, не спасает автоматически от всех проблем некачественности; это необходимый инструмент, и результат его применения всегда носит вероятностный характер. По аналогии с овощами: мы можем с помощью анализа надёжно определить наличие, например, азота, кислорода и водорода; по наличию этих элементов можем с высокой степенью вероятности предсказать и наличие нитратов; но превышена ли их предельная концентрация, анализ ЛХП, в отличие от анализа овощей, показать не может. Это решение всё равно человек должен будет принимать произвольно, по своему вкусу.
Анализ ЛХП
Главным инструментом, помогающим ориентироваться в море мире литературы, является анализ произведения. Этому инструменту совершенно не придаётся значения в школе. В редких случаях его использования, анализ сводится к пересказу сюжета и попыткам объяснить некоторые поступки литературных героев. То есть анализ ЛХП заключается в анализе психологии как бы реальных людей; а тот факт, что мы находимся внутри образов, за которыми всегда стоит их создатель, как-то выпадает из разговора.
Главный вопрос уровня образов постоянно ускользает и искажается, он должен звучать не «почему герой поступил так», а «почему автор пишет об этом (создал именно такого героя)». После определённого количества ответов мы сможем делать обобщения, получать информацию о некоторых общих законах построения ЛХП. И эти законы далеко не исчерпываются ветхими школьными «завязками» и «кульминациями» или столь же банальными «законами жанра» (вроде того, что в детективе убийца должен появляться на первой странице).
В современной литературе основным принципом, проявляющим себя в законах, как никогда является принцип «удержи внимание». Этот принцип и в старые времена, конечно, был дорог писателям (того же детективного жанра), но никогда он не являл себя в столь обнажённо-бесстыдных формах. Хотя нет, в примитивных, плохих детективах этот принцип как раз всегда и проявлялся в наивно-обнажённом, примитивном виде – а вот современные пейсатели гораздо лучше знают теорию и гораздо более умело пытаются охмурить читателя. А значит, и современный читатель должен изучать теорию намного серьёзнее.
И начинать надо с главного: надо понять и принять за истину, что любое ЛХП является частью дискурса. А дискурс – это «гламур, выраженный через деньги». У этого определения есть много аспектов, но тебе, читатель, важно понять главный: любая речь, обращённая к тебе, скрывает за собой хитрый план – чьё-то желание отнять у тебя немного денег. Трансформаций здесь может быть бесконечно много. От примитивного «Кошелёк или жизнь!», до более сложного «Э! Закурить не найдётся?» и до совсем уже запредельного «Как нам реорганизовать рабкрин?».
ЛХП, конечно, не требует денег своим текстом – оно требует денег за доступ к тексту (как и множество других видов современного «искусства» – фильмы, песни, компьютерные игры…). В этой ситуации важно увлечь читателя (слушателя, геймера) и удержать его внимание. В тексте выше мы упоминали об «увлекательном (детском) чтении». Это ключ к успеху: современные пейсатели давно проанализировали все увлекательные произведения и экстрагировали из них принципы привлечения. А ты, читатель, уже проделал эту работу?
Простой пример: что общего у «Хоттабыча», «Нейзнайки» и «Пеппи Длинныйчулок»? Точнее: что объединяет бороду Хоттабыча, невесомость в Цветочном городе и силу Пеппи Длинныйчулок? Первый ответ будет: волшебство, фантастические возможности. Но посмотрите внимательнее: простое описание необычных возможностей не удержит ваше внимание дольше двух-трёх страниц (после которых это описание просто закончится). Обязательно должно присутствовать описание их применения в разных ситуациях. Посмотрите ЕЩЁ внимательнее. Все эти ситуации только на первый взгляд разные. Что же в них общего?
- Пеппи Длинныйчулок силой восстанавливает справедливость – то есть имеет определённую власть над людьми и постоянно демонстрирует её (а писательница только успевает подсовывать подходящие ситуации).
- Хоттабыч может вырасти до потолка и превратить кассира столовой в жабу – и тоже всячески постоянно демонстрирует людям своё превосходство.
- Знайка, применяя невесомость на Луне, приводил в ужас и обращал в бегство целые отряды полицейских – силой восстанавливал справедливость.
Не забывайте о том, что когда фантастическая сила применяется на стороне лирического героя, вы участвуете в применении этой силы вместе с героем – это именно вы поднимаете руками лошадь, управляете футболистами на поле и мановением руки расшвыриваете злых полицейских. В момент чтения вы владеете «кольцом всевластья».
Вот этот обобщённый образ уже можно назвать архетипом – в нашем случае, не мудрствуя лукаво, «архетипом всевластья». Современная фантастика, фэнтези, компьютерные игры эксплуатируют этот архетип чуть более чем на 100%.
(Слово «архетип» здесь используется не в «классическом» значении, а примерно в следующем: «Устойчивая идеальная конструкция (объектов, событий), реализующая скрытые желания человека»)
Интересно, что в классике жизнь этого архетипа далеко не так однозначна:
- Астрид Линдгрен, видимо, чувствовала некоторую «избыточность», перекос Пеппи и трансформировала её позже в Карлсона, пропеллерный скилл которого нивелируется комизмом ситуаций и наивностью, отсутствием злой воли персонажа (архетип всевластья полностью разрушен добрым юмором).
- Мастерство магии Хоттабыча со всех сторон сдерживается советской этикой Вольки, и мы никак не можем откровенно, от души насладиться вместе с могущественным джинном властью над людьми. Единственный прокол – «допустимая» демонстрация силы над врагом (в современной терминологии – пиндосом) Вандендаллесом.
- Носов столь детально, «научно-фантастически» описывает действие невесомости, что радости от победы над бедными полицейскими там просто не остаётся места (да и герои не склонны злорадствовать – победив врага, они обычно сразу начинают ему сочувствовать).
Распространённая вариация архетипа всевластья – «добро с кулаками» («торжество справедливости», «зло наказано»). Сплошь и рядом встречается у таких пейсателей, как Головачёв и Лукьяненко. Конкретные примеры указывать даже нет смысла, по общему описанию вы их легко обнаружите:
- Начальная ситуация: кто-то нехороший (злой волшебник, хулиган, оборотень в погонах, фошист…) обижает кого-то слабого (старушку, ребёнка, женщину…). При этом он, как правило, ещё и наслаждается, садист.
- Все в шоке. Чувство чудовищной несправедливости, переходящее при длительном воздействии Зла в глубокое уныние.
- Тут выхожу я весь в белом и ломаю Плохому руку (разбиваю нос, сворачиваю шею).
- Справедливость торжествует. Порыв общего воодушевления. Чувство глубокого удовлетворения.
Само по себе наличие «торжества справедливости» (наказание зла) не является плохим признаком. Зло может быть наказано и случайной активной силой (deus ex machina), и стечением обстоятельств, а может и просто выродиться естественным образом, перейти в свою противоположность. Безусловным признаком грубой попытки воздействия на читателя является добро с фантастически большими кулаками – то есть когда я побеждаю зло с помощью волшебных возможностей (неважно, что это конкретно – более мощный, чем у противника, бластер или моя способность нечеловечески быстро махать ногами).
Такие явные указания, конечно, не очень многочисленны (в плане разнообразия архетипов). Архетип чаще всего неоднозначен. Мы просто должны уметь увидеть в произведении конкретную схему поведения, образа, а уже решать, насколько эта схема влияет на общее качество ЛХП, будет наша интуиция (но обязательно с учётом знаний!). В общем-то, наличие «безусловного указателя» (добра с волшебными кулаками) может присутствовать даже в талантливо написанном произведении. На эту тему существует нечто вроде писательского анекдота: один писатель никак не мог пристроить в издательство исторический «серьёзный» роман, пока ему не посоветовали добавить туда немного «фантастики» – чтобы, например, из какого-нибудь ущелья до главного героя донёсся таинственный голос (впоследствии история получила наименование «голос из унитаза»).
***
Ещё один явный фактор, указывающий на манипуляцию с сознанием читателя, – архетип «карьерная лестница», пришедший из мира игр (там он называется «прокачивание скиллов»). Типичный пример – Ночной дозор и развитие мага Антона Городецкого от «четвёртого уровня» до «высшего». Могут быть (крайне редкие!) исключения типа рассказа «Цветы для Элджернона» (на самом деле готовлю здесь себе запасные позиции в связи с романом Empire V).
Да, вынужденное добавление «фактора явного воздействия» теоретически не всегда делает ЛХП плохим. Но и понимание вынужденности воздействующего довеска не делает автоматически ЛХП хорошим (никто не помнит того якобы «серьёзного» романа, после которого возник анекдот о «голосе из унитаза»). Поэтому на практике книгу с явно волшебными кулаками или с быстрой «карьерной лестницей» лучше сразу нагреть до температуры 451 градус по Фаренгейту (а уже потом разбираться, правильно ли это было).
Это верхушка айсберга. Чтобы уметь популярно, на пальцах объяснить ученику, в какое дерьмо тот вляпался, учитель должен быть более-менее специалистом по современной масс-культуре (начиная с этих ваших «феечек», «бакуганов», «пиксиков» и заканчивая «танчиками» и «линейками») и тщательно выявлять вместе с учениками все схемы воздействия на психику. Может быть, с помощью самих учеников, пересказывающих сюжеты понравившихся произведений или игр (и попытками понять, что же именно там привлекает). А параллельно с этой работой должна вестись настоящая теоретическая проработка хотя бы отдельных фрагментов «правильной» литературы – изучение особенностей языка, стиля, фигур речи…